Происхождение собаки: осталось ещё много вопросов

Названия статей в темах являются активными ссылками на первоисточник.

Происхождение собаки: осталось ещё много вопросов

Сообщение #1  Нелли » 11 янв 2018, 23:02



Алексей Байков

Изображение


Пожалуй, нет другой такой околонаучной темы на свете, за счёт которой так любят поднимать просмотры СМИ. Оно и понятно: собака — это первое одомашненное животное в истории человечества, и она же больше всех за это поплатилась. Поставьте рядом лошадь Пржевальского и благородного скакуна ахалтекинских кровей, домашнюю Мурку и дикого камышового кота, смоленского «блэк ангуса» и буйвола, дикого серого гуся и домашнего белого — сразу станет ясно, кто и от кого произошёл. А теперь привезите на Землю какого-нибудь заезжего инопланетянина и предъявите ему волка, корги, большого немецкого дога и бассет-хаунда, мопса и йоркширского терьера. Да он решит, что это такой тонкий местный юмор, и скажет, что эти существа явно относятся к разным биологическим видам и не могут состоять друг с другом ни в какой эволюционной связи.

Короче, за тысячи лет совместной жизни человек поиздевался над собакой до такой степени, что, когда исторический аспект этого дела наконец-то заинтересовал учёных, те принялись выдвигать множество теорий, зачастую весьма мало совместимых с реальностью. Одна из любимых — это, конечно же, высказанная Конрадом Лоренцем идея насчёт «волчьих» и «шакальих» собак. Великий натуралист ещё в детстве обратил внимание на разницу в поведении «ориентальных» пород, таких как чау-чау, лайки, басенджи и пород европейского «культурного» выведения — более привычных нам колли, догов, доберманов, пуделей и прочих. «Аборигены» гораздо умнее и проявляют больше самостоятельности, но при этом хуже слушаются хозяина, а «окультуренные», наоборот, лучше запоминают и исполняют команды, но при этом более ограниченны в своих реакциях, а к человеку относятся раболепно и подобострастно. Отлично! — решил Лоренц. — Значит, первые произошли от волка, а вторые — от шакала, «я так вижу».

К несчастью для Лоренца, как раз в те времена, когда он писал свою великую книгу «Человек находит друга» (а было это сильно после войны, так как автор ещё четыре года провел в советском плену и вернулся домой только в 1948-м), наука генетика вылезла из колыбели и начала развиваться семимильными шагами. Стоило ей заинтересоваться митохондриальной ДНК собак — и от теории «волчьих» и «шакальих» пород не осталось камня на камне. «Не-не-не, Дэвид Блэйн, — сказали учёные, — все собаки произошли от волков, вот данные анализов, а против них не попрёшь». А в наши дни новое поколение генетиков активно свергает с постаментов теории своих предшественников и говорит, что кто и от кого там произошёл, вообще дело тёмное, потому как все представители рода Canis могут скрещиваться друг с другом и давать жизнеспособное потомство. Даже шакал с койотом, хоть и живут они на разных континентах.

В общем, чем глубже наука зарывается в тему происхождения собак, тем больше возникает сенсаций-однодневок, а за ними скрываются новые вопросы, которые ещё не скоро будут решены. На часть из них проливают свет выводы, сделанные выдающимся российским кинологом Александром Власенко по результатам нескольких полевых экспедиций во Вьетнам. Почему именно туда? Да потому что любой полуостров, лежащий на пути переселения народов, за долгие тысячелетия превращается в своеобразный «отстойник», куда многое попадает и откуда немногое выходит наружу. На территории Индокитая, помимо привычных нам по американскому военному кино вьетнамцев в остроконечных шляпах, обитает множество племён, и некоторые из них до сих пор ведут примерно тот же образ жизни, что и наши предки пару десятков тысячелетий назад. А вместе с ними там живут и их собаки, по внешнему виду и поведению которых можно проследить буквально все стадии одомашнивания: от зашедшего «на огонёк» волка до выведения первых культурных пород.

Так что давайте попробуем разобраться, используя эти выводы и домысливая их собственными шаткими гипотезами. А какие у нас будут основные вопросы?

Так когда это случилось? Почему вы вечно путаетесь в показаниях?

С этим делом полный хаос, разброд и шатание. Выходят французские археологи: «Так-с, значит, мы тут немного покопались у себя в пещере Шове и нашли отпечатки следов собаки и ребёнка. Радиоуглеродный анализ говорит, что им двадцать шесть тысяч лет, вот как долго мы прожили вместе с пёсиками!» Но тут на сцену заскакивает российский палеонтолог Оводов, потрясая черепом, найденным в пещере Разбойничья на Алтае: «Обломитесь, коллеги, собаке не двадцать шесть, а целых тридцать тысяч лет, а может, и все тридцать две!». А некоторым этого мало, и они на голубом глазу заявляют, что процесс одомашнивания волка вообще начался чуть ли не сто тысяч лет назад...

А потом на огонёк дискуссии являются все из себя такие скучные генетики (а эти ребята обожают всё портить), и говорят: «А знаете, мы тут посмотрели — и выяснили, что все современные собаки происходят примерно от пятидесяти сук, обитавших в Южном Китае в диапазоне от 11 300 до 16 500 лет тому назад, так что успокойтесь и расходитесь». Да как же так?

А очень просто. Скорее всего, человеку пришлось приручать волка несколько раз. Но куда же в таком случае делся генофонд этих «протособак» и они сами? Взяли и вымерли. От чумы плотоядных, которую в народном и ветеринарном обиходе называют «чумкой». Только сейчас от неё дохнут в основном те, у кого хозяин слишком жаден, чтобы раз в год потратиться на прививку, а тогда вакцины «Нобивак» ещё не было и летальность могла составлять до 99%. Оставшимся без собак первобытным охотникам приходилось либо заново приманивать к своему костру подходящего волка, либо ждать, пока мимо не пройдут другие люди и не приведут с собой собак из той популяции, у которой был иммунитет.

Вся эта история в миниатюре повторилась на Крайнем Севере, когда его принялись активно осваивать и завозить туда собак из Центральной России: местные ездовые лайки едва не передохли от такого соседства. Примерно ту же картину экспедиция Власенко наблюдала и во Вьетнаме: в одном уезде пять лет назад были одни собаки, а сейчас — совсем другие. На вопрос «Простите, а где...?» местные жители отвечали: «Да вот, все заболели и умерли». — «А эти откуда?» — «Эти из другого уезда, они тоже болеют, но умирают реже».

Между прочим, концепция нескольких волн одомашнивания (если она подтвердится) способна заодно поставить крест и на предполагаемой истории Великой неандертальско-кроманьонской войны, которую наши предки якобы выиграли благодаря собакам, после чего устроили побеждённым геноцид. В самом деле, почему неандертальцы не могли завести своих собак? Раз учёные утверждают что у них скорее всего уже была членораздельная речь и было искусство, раз у них была примитивная религия и похоронный обряд — значит, их мозг был почти таким же сложным как у нас. «Не вижу препятствий».

Тогда почему мы до сих пор не нашли никаких следов неандертальских собак? А кто вам сказал, что они должны быть? Посмотрите на то, как живут многие сегодняшние аборигенные породы вроде тех же ездовых лаек и басенджи — не вместе с человеком, а бок о бок с ним, выполняя за долю в еде определённую работу. А когда работы нет, то они бегают довольно далеко от жилья и вообще ведут себя как дикие звери. И где тогда пару тысячелетий спустя с наибольшей вероятностью археологи найдут их кости? Вряд ли рядом с остатками эскимосского стойбища или деревни конголезов, то-то и оно.

Этот волк — какой надо волк

Вот уж где спекуляций и домыслов видимо-невидимо, так именно по этому поводу. Журналисты, романисты и кинематографисты раз за разом рассказывают примерно одну и ту же душещипательную историю: как-то раз первобытный человек не добил раненого волка, а принёс его к своему костру и кинул кусочек мясца, а на следующее утро они вместе пошли на охоту. Если кто в эти новогодние дни ходит в кинотеатры, то там перед сеансами крутят трейлер фильма «Альфа», где всё развивается как раз по такому сценарию.

Только вот современный волк весьма мало похож на кандидата в прирученцы. Есть даже поговорка: «Сколь волка не корми, а он всё в лес смотрит». Многочисленные эксперименты по выведению волкособачьих гибридов её подтверждают: да, они получаются более сильными, выносливыми и злыми, но до преданности настоящих собак человеку им далеко. Потому служебные перспективы у всевозможных пермских волкособов и чешских влчаков, мягко говоря, не блестящие, а в Штатах они и вовсе занимают одну из первых строчек в рейтинге нападений на своих хозяев. В чём же дело?

Дело в том, что тот волк, которого приручали, был совсем другим, и если искать его ближайшие аналоги среди современных нам диких «канисов», то мы попадём пальцем либо в индийских красных волков (они же рыжие собаки из «Маугли» Киплинга), либо в динго. А нынешний тамбовский серый волчара — это такое же создание человека, как и собака, или, говоря научным языком — продукт антропогенного прессинга. Пока человек кочевал по лесам да степям, истребляя всё живое, соседство со стаей «серых братьев» его очень даже устраивало. Ну украдут отбившегося ребёнка, ну перехватят сочного лосика — зато помогут загнать дичь и не подпустят к стоянке действительно опасных хищников. Но как только наши предки от охоты и собирательства перешли к производству продовольствия и завели себе скотину, так волк стал злейшим врагом и его принялись истреблять всеми возможными способами. Способы эти с веками совершенствовались, а вместе с ними росли волчьи сила, хитрость и осторожность а также на генетическом уровне закладывался страх перед человеком.

Тех, кто ещё пытался выйти к жилью и завязать отношения «как в старые-добрые времена», люди быстро перебили, а остальным пришлось эволюционировать в условиях постоянного стресса. Но поскольку человеческие поселения по-прежнему оставались источником относительно лёгкой добычи, то далеко от них волки тоже не уходили, из-за чего на протяжении многих и многих поколений они смешивались с беглыми собаками. В общем, в действительности современный волк — это очень испуганный и злой на весь мир волко-собачий метис. Так что не стоит верить генетикам на слово, когда они говорят, что точно знают всё по поводу степени родства современных собак с волками: у них контрольный образец изначально нечист.

А заодно скажем, что популярная в соцсетях теория происхождения собак от «волков-инфантилов» тоже не вызывает особого доверия.

Как мы нашли друг друга?

Тут уже открывается пространство чистого домысла. Скорее всего, процесс приручения, а затем и одомашнивания волка и впрямь запустился примерно сто тысяч лет тому назад. Долгое время люди и «серые братья» являлись взаимными суггесторами — проще говоря, при случае отнимали друг у друга загнанную или уже убитую добычу. Постепенно волкам стало выгодно повсюду следовать за кочующими племенами первобытных охотников. Следующий этап начался в тот момент, когда часть волков осознала, что рядом с человеческими стоянками регулярно образуются весьма содержательные кучи пищевых отбросов. И если научиться тихо подкрадываться к ним по ночам, то на следующий день на охоту можно в принципе уже не ходить. Лень, как известно, главный двигатель прогресса, так что дистанция между волками и людьми снова сократилась. Тогда же пошли совместные охоты и прочие близкие контакты. И уже на третьем этапе из этой сблизившейся с человеком группы волков начали выдвигаться носители так называемого «гена приручения», которые и стали предками первых собак.

В этом месте автор выражает скромную надежду на то, что читателю понятна разница между «приручением» и «одомашниванием», или, по-научном — доместикацией . А кому всё-таки непонятна, тот пусть заглянет в бестселлер Джареда Даймонда «Ружья. Микробы. Сталь», где на разъяснение этого вопроса отведена целая глава. Там множество условий, но главное среди них - это изменчивость, то есть способность биологического вида меняться и «дробиться» на множество пород в соответствии с хозяйственными потребностями человека. При этом среди нашего пула домашних животных есть немало таких, которые хоть и научились жить и работать вместе с нами, но так и не породили собственных «культурных» разновидностей. Два самых известных примера — это дельфин и индийский слон. И тот, и другой отлично приручаются и дрессируются, но никаких домашних слонов или дельфинов не существует. В собачьем мире в том же положении находятся охотничьи динго австралийских аборигенов. Когда коренному австралийцу требуется собака, он идёт к ближайшей стае динго и без зазрения совести ворует себе щенка. Если такая собака в неволе даст потомство — хорошо, если нет — тоже не беда, украдём ещё одну. Так динго и остались приручёнными, но не одомашненными собаками.

И наконец, среди современных собак бывают случаи, когда этот самый «ген приручения» ломается, как упавшие на кафель часы. Чаще всего это происходит у бездомных во втором и так далее поколениях. При контакте с человеком они демонстрируют типично волчье или шакалье поведение, а большинство попыток ресоциализировать их через приюты обречено на провал. И именно они чаще всего и становятся героями репортажей типа «стая бездомных псов разорвала трёх старушек и школьницу». По сути, такая собака уже не собака, а волк, только живущий в каменных джунглях.

А как появились первые породы?

На протяжении довольно долгого времени собаки сохраняли практически все морфологические признаки своих диких предков. Это, кстати, здорово осложняет работу археологам: поди докажи, чей череп ты там обнаружил, уже одомашнившейся собаки или волка, которого притащили на стоянку, чтобы содрать c него шкуру на модный доисторический прикид?

Но ситуация начала резко меняться в начале первого этапа перехода к производству продовольствия, то есть тогда, когда человек перестал кочевать и даже начал что-то такое выращивать и держать в загородке рядом со своим жилищем, но ещё не перестал охотиться.

Вот, скажем, в такую загородку, где мирно щиплют травку пойманные и оставленные на развод дикие козы, запрыгивают волки. Разумеется, собаки поднимают шум и кидаются рвать своих дальних родственников. А следом из жилища вылетает заспанный доисторический человек, даже без трусов (их ещё не изобрели), зато с копьеметалкой наперевес. Как не попасть в такой ситуации по «своим»? Да очень просто: вся домашняя живность должна по своей цветовой гамме резко отличаться от того, что водится в лесу. Вместо маскирующих блёклых, серых и чёрных окрасов — нам нужны яркие, нетипичные и демаскирующие, а заодно в том же лесу их носителей будет легче обнаружить, а то зачем нам нужны такие охотничьи собаки, которые потеряются на первой же охоте? Смысл тот же, что и у солдатских мундиров прошлых веков.

Кстати, для этой «цветовой дифференциации штанов» немедленно нашлось и ещё одно применение. Дело в том, что «садящиеся на землю» племена начинают крайне ревниво относиться к соблюдению границ своей территории. Если две группы современных первобытных охотников случайно натыкаются друг на друга в лесу, им приходится исполнять сложнейший ритуал приветствия, причём малейшее несоблюдение тонкостей этого дипломатического протокола чревато войной. А как вовремя распознать, кто идёт? Да по собакам. У одного племени охотничьи псы — чёрные с белой кисточкой на хвосте, у другого — рыжие с чёрными подпалинами, и так далее. В случае одновременной охоты нескольких групп в одном лесу, первым делом люди заметят именно бегущих впереди чужих собак — и будут готовы к встрече заранее.

Тогда же в зоне тропиков и субтропиков люди стали выводить и предков нынешних декоративных собачек. Не хотелось бы фрустрировать владельцев диванных любимчиков, но создавались эти породы для крайне циничных целей — для еды. Если в более прохладном климате какие-то варианты сохранения мяса ещё существовали, то в тропиках, даже если оставить на открытом воздухе пересушенную воблу, в ней быстро заведётся чужеродная жизнь. А значит, требуется съедобное существо, мяса в котором будет ровно столько, чтобы одной семье хватило его на один день. Отсюда вытекают прочие черты декоративных пород: повышенное дружелюбие к человеку — чтобы далеко от деревни не убегали, а мясо не становилось жилистым, коротколапость — по тем же соображениям, всеядность — чтобы могли питаться любыми отбросами, и так далее.

Ну а потом, по мере расширения хозяйственной деятельности человека и усложнения структуры человеческого общества, стали появляться новые потребности, и собака чутко на них отзывалась. Были выведены породы для разных видов охоты, а когда та окончательно стала развлечением для богатых бездельников, крестьянину потребовалась собака для охраны двора и скота… и так вплоть до пород декоративных собачек, «заточенных» под ловлю блох в женских париках Галантного века.

Да и, в конце концов, разве важно, насколько длинным был тот исторический путь, который бок о бок прошли человек и собака? Просто мы уже многие тысячи лет вместе, и всё никак не расстанемся. Даже если развитие робототехники и уничтожит на корню служебную кинологию, для собаки найдётся ещё множество применений в самых разных областях.К примеру, британские учителя выяснили, что присутствие собаки в классе повышает успеваемость и собранность учеников — вот и ещё одно поле для деятельности. Или недавно выявленная способность лабрадоров обнаруживать раковые опухоли на ранних стадиях. Они способны ещё на многое, а от нас им нужно так мало: коврик, миска, поводок… и немного любви.
Аватар пользователя
Нелли
Эксперт ЛАИ
Цитата
 
Сообщений: 5825
Зарегистрирован: 24 янв 2013, 12:42
Благодарил (а): 2935 раз.
Поблагодарили: 2786 раз.
Предупреждения: 0%
Репутация: 215

Быстрый ответ


Введите код в точности так, как вы его видите. Регистр символов не имеет значения.

BBCode ВЫКЛЮЧЕН
   

Вернуться в Новости сети

Кто сейчас на форуме

Сейчас этот форум просматривают: нет зарегистрированных пользователей и гости: 11