Лингвист Кармель О'Шаннесси из Мичиганского университета (США) изучает его уже больше десяти лет. Она пришла к выводу, что это не диалект и не смесь языков (то есть не креолизованный язык), а новый язык с уникальной грамматикой.
На вальбири-рампаку (облегчённом вальбири) говорят только люди младше 35 лет из деревни Ладжаману (Северная территория Австралии). Из 700 местных обитателей родным его считает примерно половина. Г-жа О'Шаннесси посвятила ему несколько работ, и последняя была опубликована совсем недавно в журнале Language.
«Многие из первых носителей этого языка ещё живы, — поясняет лингвист Мэри Лофрен из Квинслендского университета (Австралия), не принимавшая участия в исследованиях г-жи О'Шаннесси. — Она сумела записать и описать новый язык на очень ранней стадии существования».
В Ладжаману пришёл ADSL2+. В центре — Джерри Патрик, старейшина деревни. (Фото CAAMA.)
Все жители Ладжаману говорят на «сильном» вальбири, число носителей которого оценивается в четыре тысячи аборигенов. Многие из них владеют также австралийским креольским языком, возникшим на базе английского в конце XIX века и широко распространившимся по северному побережью континента.
Старшее поколение Ладжаману не против того, чтобы их дети изучали английский в школе для общения с большим миром, но в то же время стремится сохранить вальбири как язык собственной оригинальной культуры.
В Ладжаману есть своя начальная школа, но ради дальнейшего образования основная часть детей посещает интернат в Дарвине. Там говорят только по-английски, но между собой они общаются на особом языке — это и есть «лёгкий» вальбири.
Ладжаману — сравнительно изолированная деревня, что, конечно, сыграло роль в появлении нового языка. Она лежит почти в 900 км к югу от Дарвина, а до ближайшего к ней торгового центра под названием Кэтрин — 550 км на север. Асфальтированные дороги туда не ведут, и в сезон дождей (с декабря по май) из неё почти невозможно добраться даже до соседних деревень Юендуму и Вилловра, где тоже говорят на вальбири, тем более что они расположены на 650 км южнее.
Местной общине принадлежит авиакомпания Lajamanu Air, в распоряжении которой семь самолётов. Один из них совершает посадку на ВВП из утрамбованной земли дважды в неделю. Он доставляет почту из Кэтрин. Раз в неделю грузовик привозит еду и другие припасы в единственный магазин. Электричество дают дизельный генератор и солнечная фабрика.
Деревня была основана австралийским правительством в 1948 году без согласия людей, которых тут поселили. Местные чиновники, обеспокоенные перенаселённостью и засухой в Юендуму, насильно вывезли оттуда 550 человек. По крайней мере дважды аборигены покидали новую деревню и пешком возвращались обратно, и всякий раз их вновь отправляли в Ладжаману.
Контакт с английским языком произошёл сравнительно недавно. «Они были кочевыми охотниками и собирателями, — рассказывает г-жа О'Шаннесси. — Потом пришли белые люди, появились выгоны для скота, шахты и так далее. В каком-то смысле их вынудили оставить традиционный образ жизни».
К 1970-м аборигены примирились со своим новым домом и учредили совет Ладжаману в качестве первого на Северной территории местного органа самоуправления.
Община выживает в основном благодаря государственному финансированию. Её обитатели обычно заняты в бюджетном секторе — в совете, школах, поликлинике. Уровень безработицы (полной и частичной) высок. Согласно переписи 2006 года, на лиц, не достигших 20 лет, приходилась почти половина местного населения. По оценкам, к 2026 году количество людей в возрасте от 15 до 64 лет составит 650 (сегодня таковых 440).
Г-жа О'Шаннесси приступила к изучению языка в 2002 году. Она проводит в Ладжаману от трёх до восьми недель в год, говорит на обоих вальбири, но не бегло.
Жители Ладжаману часто занимаются тем, что лингвисты называют сменой кода, то есть смешивают языки или переключаются с одного на другой в процессе речи. Многие слова «лёгкого» вальбири позаимствованы у английского и креольского.
Тем не менее это не просто комбинация слов из разных языков. Лингвист Петер Баккер из Орхусского университета (Дания), специалист по развитию языков, подчёркивает, что «лёгкий» вальбири не может быть пиджином, поскольку пиджин по определению не является родным. Это и не креольский язык, ибо креольский возникает как смесь двух различных языков. «Тамошняя молодёжь разработала нечто совершенно новое, — говорит он. — Очевидно, это их родной язык».
Г-жа О'Шаннесси предлагает такой пример из речи четырёхлетнего ребёнка: «Nganimpa-ng gen wi-m si-m worm mai aus-ria». Буквально это переводится следующим образом: «Мы также видели червей в моём доме». Бросаются в глаза англицизмы: si (от see, «видеть»), worm («червь»), mai (от my, «мой») и aus (от house, «дом»). Из вальбири позаимствован элемент -ria, который означает «в». А компонент -m указывает на событие, происходящее прямо сейчас или уже завершённое, то есть на «настоящее или прошедшее, но не будущее» время, которого нет ни в одном из этих языков.
По мнению г-жи О'Шаннесси, язык развивался в два этапа. Он возник как язык детей и язык общения родителей с детьми в виде комбинации трёх языков. Затем дети восприняли его как свой родной и внесли в синтаксис радикальные изменения — особенно по использованию глагольных конструкций, не встречающихся ни в одном языке-источнике.
Почему новый язык родился именно в этом месте и в это время, остаётся неясным. Если люди не понимают друг друга, а нужда в общении есть, возникает пиджин или креольский язык, но здесь вся деревня говорит на одном языке.
Порой, когда родители говорят на разных языках, в детской среде возникает смешанный, но подобной ситуации в Ладжаману тоже не наблюдается.
Г-жа О'Шаннесси подозревает, что здесь играют роль какие-то более тонкие факторы. Молодёжь всегда хочет так или иначе выделиться, и тут мы имеем уникальный случай, когда детский сленг превратился в новый язык. Он так хорошо укоренился среди молодёжи, что со временем, возможно, заменит старый вальбири. Нет никаких гарантий, что будущие поколения сохранят нынешнее многоязычие.
Подготовлено по материалам New York Times.
