Книга предоставлена Ильнур-ом.
Год выпуска: 1902
Автор: В.Андреевский
Издательство: Товарищество М.О.Вольф, СПб.
Количество страниц: 559
3-е издание книги, первое издание которой вышло в 1880-х годах XIX века.
Книга богато иллюстрирована: "С 5 картами, 8 фототипиями, 2 гравюрами на дереве и 78 политипажами"
ОГЛАВЛЕНИЕ
Отрывки из книги:
"Какъ издали здѣсь все красиво и блестяще, a вблизи какъ все это мерзко, пропитано грязью! Это впрочемъ особенность востока—очаровывать издали и отталкивать вблизи. Всѣ его люди, обычаи и учрежденія имѣютъ ту особенность, что они всегда представляются для иностранца, окруженвьши какою-то поэтическою атмосферой, къ сожалѣнію, весьма скоро исчезающею, лишь только ваблюдатель всмотрится по-пристальнѣе. Возьмемъ хотя-бы куреньѳ кальяна съ г******ъ. Какая богатая картина для фантазіи! Вамъ припоминается стихъ Лермонтова, ваше воображеніѳ рисуетъ и жемчужный фонтанъ, и тѣнь роскошнаго сада, и шелковыѳ узорные шальвары, и цѣлыя картины изъ Orientales Β. Гюго... a между тѣмъ, на самомъ дѣлѣ, что можетъ быть отвратительнѣе того куренья, которое мнѣ пришлось видѣть сегодня? Поэзіи — мало, но въ грязи и цинизмѣ недостатка нѣтъ. Возьмемъ далѣѳ восточную женщину— выраженіе малоупотребительное, такъ какъ всѳгда го- ворятъ: восточная красавица. Тутъ шалунья фантазія уходитъ ещѳ дальше. Поѳты нѳ находятъ словъ, чтобы воспѣть ихъ, художники не щадятъ красокъ, чтобы представить роскошныѳ типы одалисокъ и опьяняющія фигуры альмей. A между тѣмъ, читатѳль, что это такое на самомъ дѣлѣ! Всякія иллюзіи пропадаютъ, всѣ эти Тамары и Фатьмы исчезаютъ, когда взглянешь на лицо каирской жеыщішы, съ ея намазанными сажей бровями и опухшими, красными вѣками отъ постояннаго употребленія красокъ для замѣны выпавшихъ рѣсницъ; хотя издали это же матово-блѣдное лицо съ выразительными черными глазами производитъ очаровательное впечатлѣніе. Эта разница — вблизи и издали — меня поражала во всемъ на востокѣ: обычаи-ли, нравы, дворецъ-ли хедива, мечеть-ли, частный домъ, улица иль базаръ — все здѣсь васъ привлекаетъ издали игривостью своихъ формъ, поэтичностью обстановки, удивительными сочетаніями цвѣтовъ и отталкиваетъ, разъ вы успѣли вглядѣться въ эту неимовѣрную грязь и запущенность нравственную и физическую, которыя неограниченно дарятъ здѣсь вездѣ и во всемъ."
----------------------
„Съ этого момента вода начинаетъ сильно прибывать. Чѳрезъ десять, двѣнадцать дней совершаѳтся послѣдній и самьій необыкновѳнный феноменъ. Я попытаюсь описать испытаняыя мной впѳчатлѣнія. Это было послѣ долгой, бѳзсонной ночи. Когда я всталъ съ дивана, на которомъ я напрасно старался заснуть, на палубѣ нашей дахабіи, застигнутой штилѳмъ подъ БѳниСуэфомъ, солнце какъ разъ показывало верхній край своего диска надъ Аравійской цѣпью. Я былъ ужасно поражѳнъ, увидавъ, что освѣщѳнная ѳго лучами вода— краснаго цвѣта. Красный цвѣтъ становился всѳ тѳмнѣѳ по мѣрѣ того, какъ восходящее солнце освѣщало рѣку; преждѳ чѣмъ солнцѳ встало совсѣмъ, Нилъ имѣлъ видъ кровяной рѣки. Думая, что я нахожусь подъ вліяніѳмъ какого-нибудь оптическаго обмана, я нагнулся чѳрезъ бортъ. Увидѣнное мною разсѣяло мои сомнѣнія. Вся масса воды была темно-краснаго цвѣта и скорѣѳ походила на кровь, чѣмъ на что-либо иное. Въ то жѳ время я замѣтилъ, что за ночь рѣка ещѳ поднялась: арабы же объяснили мнѣ, что наступилъ такъ называемый „Красный Нилъ".
-----------------------
"Пока народъ ещѳ молодъ, пока онъ чистъ въ своихъ' побуждѳніяхъ и безкорыстѳвъ въ своихъ желаніяхъ,— блажѳвная загробная жизнь ему кажѳтся неизбѣжнымъ слѣдствіѳмъ его бѳзхитростыой пастушеской или земледѣльчѳской жизни. Онъ нѳ видитъ причины, почему-бы нѳ жить ѳму тамъ — на томъ свѣтѣ — такъ же, какъ и на этомъ, съ такою жѳ женой и дѣтьми, не заниматься такими жѳ дѣлами, какими занимался овъ на плодородныхъ берѳгахъ Нила. Позднѣе, когда въ народѣ пропадутъ слѣды нѳвинности и чистосердечія дѣтей природы, когда, пройдя сквозь длинный рядъ испытаній, онъ убѣдится^ что на зѳмлѣ ничего даромъ нѳ даѳтся, тогда измѣнятся и ѳго представленія ο загробной жизни, измѣнится и стѣнная живопись могилъ: умершій долженъ пройти чрѳзъ испытанія, онъ долженъ доказать, что онъ достоинъ безсмертія, которое ѳму обѣщано. На стѣнахъ могилы этого періода изображаются различные моменты путешествія души въ мрачномъ царствѣ смѳрти, испытавія, которымъ она подвергаѳтся, и судъ надъ ней. Тутъ нѣтъ большѳ веселыхъ сценъ охоты, рыбной ловли, картинъ беззаботной домашнѳй жизни; вмѣсто этого вы видите рядъ непривѣтливыхъ темныхъ фигуръ подземныхъ боговъ."
-------------------------
"Шатобріанъ разсказываетъ, что онъ видѣлъ въ Каирѣ нѣсколько французскихъ солдатъ, оставшихся въ Египтѣ послѣ ухода наполеоновской арміи. „Одинъ изъ нихъ,—говоритъ онъ,—худой и блѣдный молодой человѣкъ, передавалъ мнѣ, что когда ему случалось бывать одному на дромадерѣ среди пустыни, то имъ овладѣвали такіе съумасшедшіе порывы радости, что онъ не могъ съ ними справиться".
---------------------
"На слѣдующій день около полудня мы проходили мимо Жебелъ-элъ-Теиръ (гора птицъ), близко подступившей къ Нилу и спускающейся въ него отвѣсвыми скалами. На самомъ верху одной изъ скалъ пріютился коптскій монастырь Дейръ-элъ-Бакара. Бакара звачитъ блокъ; такое имя дано этому монастырю потому, что обитатели его не иначе могли достигвуть его; какъ будучи поднятыми въ корзинкѣ по веревкѣ, перекинутой черезъ блокъ. Въ настоящее время монастырь ѳтотъ, кажется, заброшенъ; прежде же, лѣтъ десять тому назадъ, ни одна дахабія, ни одна барка не проходила мимо, не отдавъ извѣстной даыи его монахамъ. Эти отшельники проводили все свое время въ наблюдевіи за проѣзжающими: по Нилу и, бывало, едва только замѣтятъ приближающееся судно, бросались въ воду съ криками „бакшишъ!"—плыли за проходящей баркой, провожая ее до тѣхъ поръ, пока имъ не кидали нѣсколько монетъ, которыя они ловили съ необыкновенною ловкостью."
-------------------
"Я, помню, долго глядѣлъ на одііу молодую дѣвушку, одиноко сидѣвшую на порогѣ сіутскаго хана. Съ босыми ногами и обнаженными руками, съ головой, повязанной чернымъ платкомъ, одѣтая въ синюю рубаху, подхваченную y таліи простой веревкой, худая и гибкая, неподвижно смотрящая своими тихими большими глазами, какіѳ можно встрѣтить только y южныхъ народовъ,— она была очароватѳльна въ ѳя задумчивой, какъ-бы усталой позѣ, и ея силуэтъ надолго врѣзался мнѣ вЪ память. Ей могло быть лѣтъ пятнадцать; ѳя овалыюе лицо съ вьтдающимися скулами, ея широкія уши, украшенныя большими кольцами въ видѣ серегъ, ея толстыя, твердыя губы и выдающіеся мускулы шеи придавали ей смутное сходство съ тѣми гранитными сфинксами, которые нѳподвижно лежатъ пѳредъ храмами, устремивъ вдаль свой задумчивый взоръ.
Къ христіанскому времени относится такжѳ сохранившееся y коптовъ преданіѳ ο какомъ-то чудотворцѣ Іѳрѳміи, жившѳмъ здѣсь къ концу римскаго владычѳства. Этотъ Ііремія, занимавщійся исключитѳльно воскрешѳвіѳмъ мертвыхъ, какъ-то разъ вошѳлъ въ одну изъ древнихъ египетскихъ могилъ, возвратилъ на нѣкоторое врѳмя жизнь нѣсколькимъ муміямъ и заставилъ ихъ разс сѳбѣ исторію ихъ бывшѳй жизни."
---------------------
"Танцовщицы одна за другой прошлись кругомъ сцѳны съ легкимъ дрожаніемъ бедръ и съ щѳлканьѳмъ кастаньетъ. Неграціозвымъ и въ особенности монотоннымъ на первый взглядъ кажѳтся европейскому глазу арабскій танецъ, состоящій лншь въ изгибаніи стана, то медленномъ, то быстромъ, смотря по темпу музыки, и въ дрожаніи бёдръ или плечъ при полной неподвижности остальныхъ частей тѣла. Но чѣмъ долыпе я смотрѣлъ, тѣмъ болыпе поражала мѳня правда и жизненность, съ какой перѳдавалп этн танцовщицы порывы души и смыслъ движеній, тѣхмъ большѳ увлекала меня эта оригинальвая пляска, оевященвая здѣсь вѣками. Въ особенности одна, Кучукъ-ханемъ, какъ еѳ назвалъ сидѣвшій рядомъ со мной губернаторъ и неспускавшій съ нѳя глазъ, плясала съ большою страстностью и плясала мастерски. Ова то извивала свой гибкій станъ съ движеніями влюбленной змѣи, то, раскинувъ руки какъ-бы для объятія, начивала трепетать, какъ пораженная стрѣлою Эрота, то становилась на колѣна и, плавно нагибаясь впередъ и откидываясь назадъ, какъ-бы молила ο пощадѣ богиню любви, и въ этихъ медленныхъ, лѣнивыхъ движевіяхъ сказывалась вся страстная нѣга Востока съ его пламѳннымъ солнцемъ, съ его журчащими въ гаремахъ фонтанами, съ его пальмами, съ его поэзіей. Замолквувшая было музыка взяла громкую, рѣзкую ноту; танцовщица вскочила, какъ-бы очнувшись отъ соннаго забытья, эпергичнымъ жестомъ оттолкнула отъ себя наитіе сладострастныхъ грёзъ и съ новой силой продолжала плиску, опьянеиная шумомъ и быстрымъ двнжевіемъ. Ея алыя, какъ крпвь, губы рао крылись, глаза заблестѣли зловѣщимъ огнемъ, a высокая грудь порывисто подымаласъ подъ тяжелымъ ожерельемъ изъ золотыхъ монетъ. Въ каждомъ движѳніи, въ каждомъ вздохѣ этой жѳнщимы видна была та пламенная южвая природа, подъ небомъ которой вэзникъ и возможенъ фанатизмъ. Въ то-же время скрипки играли то тихій, τσ лихорадочно-быстрыгі безъ начала и конца мотивъ, гортанный теноръ періодически затягивалъ заунывную пѣсню, a дарабуки отчетливо отбивали темпъ, къ которому присоединялась ποχοίί и публика, бившая въ ладоши.
Когда танцы кончились и танцовщицы стали прощаться съ нами, губернаторъ вынулъ изъ кармава нѣсколько піастровъ, намочялъ ихъ на языкѣ и прилѣпилъ къ швѣ или ко лбу отличившимся. Это считается самымъ галантнымъ способомъ выражать свое удовольствіе. Мы послѣдовали его примѣру и, пользуясь игривымъ настроѳніемъ духа нашего любезнаго хозяина, спросили: нельзя-ли видѣть знаменитое нахлэ или танецъ пчелы, во время котораго танцующая дѣлаетъ видъ, что ей въ платье попала пчѳла, и старается отыскать сердитое насѣкомое, которое гдѣ-то жужжитъ, но неизвѣстно гдѣ. Продолжая не находить пчелы, тавцовщица начннаетъ постепенно раздѣзаться, отряхивать и обыскивать различныя части своего туалета; наконецъ, скинувъ послѣднюю рубашку и убѣдившись, что пчела давно улетѣла, обрадованная, предается бѣшеной пляскѣ... но, спохватившись, что она раздѣта, спѣшитъ, одвако не сбиваясь съ такта и не переставая танцовать, одѣться. Губернаторъ отвѣчалъ уклончиво, говорилъ, что на площади нельзя исполнить этого танца, a y ыего въ домѣ — мѣста мало; ктому-же, наврядъ-ли здѣшнія танцовщицы сумѣютъ умно и художественно провѳсти эту сцену, и что надо ѣхать въ Луксоръ, гдѣ живутъ будто лучшія гхавази во всемъ Египтѣ."