Мифы о потопе. Северные ханты и манси.
Добавлено: 01 апр 2015, 09:52
‘ЛЮДИ ПОТОПА’ (ПОСЛАН ЁХ)
Трудно с уверенностью судить, кто из предков хантов первым достиг низовий Оби и откуда он прибыл. В северохантыйских преданиях перекликаются рассказы о людях мось и людях пор, которые то заселяли пустующие земли, то побеждали местный ‘дикий народ’, то сражались друг с другом. Сами северные ханты в большинстве случаев считают первыми из своих пришедших на север предков людей мось. К их заслугам относят, прежде всего, захват усть-обских территорий у ур ёх. Древность легенд о народе мось оттеняется упоминаниями в связи с их приходом потопа, от которого люди мось спасались на Уральских горах. Наряду с мось (и гораздо чаще, чем мось), в качестве героев «потопных» сказаний упоминаются люди пор. При этом если мось считаются пришельцами с запада, то пор — с юга.
Мифы о потопе широко распространены среди народов Западной Сибири. Угорские сказания включают версии, где он трактуется как первичный океан, когда птица лули (железокрылая гагара или две гагары «с игольчатами клювами») по приказу Кон-ики-пах (или Нум-Торума) поднимает крупицу земли с его дна [24, с. 63, 72, 258, 291]. С преданием о великом потопе (первичном океане) связан миф о ныряющей птице [см.: 27]. Среди хантов распространены и другие легенды о потопе, в которых рассказывается не о сотворении Земли, а о спасении людей в водах огненного потопа. Едва ли не каждый род имеет свою версию истории о том, как его родоначальник сумел спастись в стихии емын ик (‘священной воде’). Понятно, что подобные легенды имеют мало общего с эпохой Творения, в них повествуется о движении героев по «большой воде» (Оби) и освоении ими новых земель.
«За семь лет до начала потопа шаманам стало известно о приближающемся времени огня и воды. Шаманы били в бубны, гадая о том, как можно спастись. Люди, не умевшие плавать, стали строить плоты (пор). Только семислойный плот (лабыт лаур полет пор), сделанный из семи бревен в семь слоев, покрытый семислойным пологом из кож осетра и стерляди, мог устоять против стихии. В какой-то местности, выше Березова, росла священная береза с семью отростками от вершины. Однажды береза та упала и из под ее корней начала бить вода. Люди укрепляли это место, но никак не могли остановить водяного потока. Тогда люди расселись на плоты, и их понесло вниз течением Оби. Женщин и девушек на плоты не брали, их все равно вода с огнем сжирала, спасались только мужчины и «чистые» девочки. Семь дней вода кипела — огонь и вода вместе шли. Нижние слои плотов разбивались, верхние слои пологов сносило. Вместе с огненной водой несло множество огромных ящеров и змей, которые взбирались на полоты и поедали людей. Много народу тогда погибло — те, кто не успел построить семислойного полота, те, кого смыло водой. Когда стихия улеглась, люди стали высаживаться на высоких островках — пугорах. Приплывших на плотах людей называли нобтын ёх — ‘приплывший народ’ или пор ёх — ‘люди плотов’».
[А.П.Кондин, п. Казым-мыс, р. Б.Обь, 1990].
Примерно в тех же вариантах распространены предания об «огненной воде» у северных манси: «На той земле, где манси теперь живут, однажды появилась большая огненная вода. Поверхность земли сгорела, почва окрасилась в цвет охры, а в слое земли, якобы, эти следы видны до сих пор. Вода всплывала недолго — всего лишь за то время, в течение которого можно сварить суп. О надвигающейся беде люди узнали за семь дней до события. Они сделали плоты из семи слоев лиственничных бревен и покрыли пологами из стерляжьей шкуры, чтобы их не кусали змеи и иные пакости. Привязали свои плоты к вековому дереву веревками из корня тальника. Те плоты, что крепились другими корнями, унесло течением вниз по реке» [28, с. 43–44].
Подобных легенд немало. Идет ли в них речь об одном ‘потопе’, или в понятии ‘священной огненной воды’ обобщено представление о неоднократно повторявшихся бурных обских половодьях? Не исключено, что герои сказаний прибыли на нижнеобские ‘пугоры’ из разных мест и в разное время. По рассказам, отличались и конструкции плотов: одни ‘люди потопа’ приплыли на семислойных покрытых кожей рыб плотах, другие — на плотах, связанных веревками из собачьей шерсти и тальникового лыка.
Так или иначе, потоп стал своеобразной точкой отсчета появления большого числа пришельцев с юга и складывания новых родовых групп. По традиции родственниками считаются те, чьи предки во время потопа остались на одной горе или осели на одном островке (емын мув лопсыт — ‘святой земли куски’). Род северных хантов — и сыр рут — иносказательно называют «семь сыновей — одно весло» или «одно весло имеющие» (и луптайлат). Островки и возвышенности, на которых спаслись легендарные герои, стали родовыми святилищами. Например, на развилке Полуя, где река делает крутой изгиб и расходится на два рукава (около Зеленого Яра), со спадом воды каждый год обнажается островок. По преданию, здесь и остановились спасавшиеся от потопа люди. Встав на едва выступающий из воды островок, они крикнули семь раз «на Небо», после чего появилась «куриная ножка» и земля поднялась из воды. Обнажающийся ежегодно после весеннего половодья островок у Зеленого Яра и поныне считается священным местом полуйских хантов. Женщинам нельзя передвигаться по воде мимо священного острова-горы — им следует идти пешком по берегу, а зимой объезжать остров на нартах.
Как уже говорилось, от потопа пришлось спасаться не только ‘людям плотов’ пор, но и пришельцы со стороны Урала мось. У войкарских хантов, живущих вблизи от Урала, бытует такое предание:
«Вода была везде, кроме Урала. Когда вода прибывала, на высоких склонах Урала собирались и люди, и животные — медведи, волки, лисы, росомахи (священные звери, чьи шкуры и изображения хранят в домашних святынях). Целую неделю бушевала вода. Люди и животные вместе жили, и никто никого не боялся. На этой горе собрались разных родов и даже народов люди. После спада воды люди разошлись по разным юртам и стали жить родами. Один зырянин пришел из-за Урала (Нерапса ху) и во время потопа оказался с хантами на одной горе, после чего породнился с ними».
[Т.И.Хунзи (Озелова), п. Унтсыльгорт, р. М.Обь, 1989].
Сосьвинские манси считают, что во время потопа (ялпынг акв — ‘священная вода’) мось ёх спасались на горах Урала. Позднее мось и пор стали жениться друг на друге. По рассказам сынских хантов, пор ёх и мось ёх говорили на разных языках. Они воевали друг с другом, и мось ёх осталось меньше, так как многие из них погибли. Людей пор, наоборот, становилось все больше, поскольку к ним стали относить всех ‘приплывших людей’, в том числе послан ёх или похрын ёх — ‘народ проток’.
...
Е. И. Ромбандеевой записана еще одна легенда: во время «огненной воды», «людей из деревни Мувентес на Сакв-я, поклонявшихся предку-духу Паштор (Пастыр ойка), унесло далеко на Обь, в те места, где впоследствии возникла дер. Пашторские юрты» [28, с. 44].
Источник
Трудно с уверенностью судить, кто из предков хантов первым достиг низовий Оби и откуда он прибыл. В северохантыйских преданиях перекликаются рассказы о людях мось и людях пор, которые то заселяли пустующие земли, то побеждали местный ‘дикий народ’, то сражались друг с другом. Сами северные ханты в большинстве случаев считают первыми из своих пришедших на север предков людей мось. К их заслугам относят, прежде всего, захват усть-обских территорий у ур ёх. Древность легенд о народе мось оттеняется упоминаниями в связи с их приходом потопа, от которого люди мось спасались на Уральских горах. Наряду с мось (и гораздо чаще, чем мось), в качестве героев «потопных» сказаний упоминаются люди пор. При этом если мось считаются пришельцами с запада, то пор — с юга.
Мифы о потопе широко распространены среди народов Западной Сибири. Угорские сказания включают версии, где он трактуется как первичный океан, когда птица лули (железокрылая гагара или две гагары «с игольчатами клювами») по приказу Кон-ики-пах (или Нум-Торума) поднимает крупицу земли с его дна [24, с. 63, 72, 258, 291]. С преданием о великом потопе (первичном океане) связан миф о ныряющей птице [см.: 27]. Среди хантов распространены и другие легенды о потопе, в которых рассказывается не о сотворении Земли, а о спасении людей в водах огненного потопа. Едва ли не каждый род имеет свою версию истории о том, как его родоначальник сумел спастись в стихии емын ик (‘священной воде’). Понятно, что подобные легенды имеют мало общего с эпохой Творения, в них повествуется о движении героев по «большой воде» (Оби) и освоении ими новых земель.
«За семь лет до начала потопа шаманам стало известно о приближающемся времени огня и воды. Шаманы били в бубны, гадая о том, как можно спастись. Люди, не умевшие плавать, стали строить плоты (пор). Только семислойный плот (лабыт лаур полет пор), сделанный из семи бревен в семь слоев, покрытый семислойным пологом из кож осетра и стерляди, мог устоять против стихии. В какой-то местности, выше Березова, росла священная береза с семью отростками от вершины. Однажды береза та упала и из под ее корней начала бить вода. Люди укрепляли это место, но никак не могли остановить водяного потока. Тогда люди расселись на плоты, и их понесло вниз течением Оби. Женщин и девушек на плоты не брали, их все равно вода с огнем сжирала, спасались только мужчины и «чистые» девочки. Семь дней вода кипела — огонь и вода вместе шли. Нижние слои плотов разбивались, верхние слои пологов сносило. Вместе с огненной водой несло множество огромных ящеров и змей, которые взбирались на полоты и поедали людей. Много народу тогда погибло — те, кто не успел построить семислойного полота, те, кого смыло водой. Когда стихия улеглась, люди стали высаживаться на высоких островках — пугорах. Приплывших на плотах людей называли нобтын ёх — ‘приплывший народ’ или пор ёх — ‘люди плотов’».
[А.П.Кондин, п. Казым-мыс, р. Б.Обь, 1990].
Примерно в тех же вариантах распространены предания об «огненной воде» у северных манси: «На той земле, где манси теперь живут, однажды появилась большая огненная вода. Поверхность земли сгорела, почва окрасилась в цвет охры, а в слое земли, якобы, эти следы видны до сих пор. Вода всплывала недолго — всего лишь за то время, в течение которого можно сварить суп. О надвигающейся беде люди узнали за семь дней до события. Они сделали плоты из семи слоев лиственничных бревен и покрыли пологами из стерляжьей шкуры, чтобы их не кусали змеи и иные пакости. Привязали свои плоты к вековому дереву веревками из корня тальника. Те плоты, что крепились другими корнями, унесло течением вниз по реке» [28, с. 43–44].
Подобных легенд немало. Идет ли в них речь об одном ‘потопе’, или в понятии ‘священной огненной воды’ обобщено представление о неоднократно повторявшихся бурных обских половодьях? Не исключено, что герои сказаний прибыли на нижнеобские ‘пугоры’ из разных мест и в разное время. По рассказам, отличались и конструкции плотов: одни ‘люди потопа’ приплыли на семислойных покрытых кожей рыб плотах, другие — на плотах, связанных веревками из собачьей шерсти и тальникового лыка.
Так или иначе, потоп стал своеобразной точкой отсчета появления большого числа пришельцев с юга и складывания новых родовых групп. По традиции родственниками считаются те, чьи предки во время потопа остались на одной горе или осели на одном островке (емын мув лопсыт — ‘святой земли куски’). Род северных хантов — и сыр рут — иносказательно называют «семь сыновей — одно весло» или «одно весло имеющие» (и луптайлат). Островки и возвышенности, на которых спаслись легендарные герои, стали родовыми святилищами. Например, на развилке Полуя, где река делает крутой изгиб и расходится на два рукава (около Зеленого Яра), со спадом воды каждый год обнажается островок. По преданию, здесь и остановились спасавшиеся от потопа люди. Встав на едва выступающий из воды островок, они крикнули семь раз «на Небо», после чего появилась «куриная ножка» и земля поднялась из воды. Обнажающийся ежегодно после весеннего половодья островок у Зеленого Яра и поныне считается священным местом полуйских хантов. Женщинам нельзя передвигаться по воде мимо священного острова-горы — им следует идти пешком по берегу, а зимой объезжать остров на нартах.
Как уже говорилось, от потопа пришлось спасаться не только ‘людям плотов’ пор, но и пришельцы со стороны Урала мось. У войкарских хантов, живущих вблизи от Урала, бытует такое предание:
«Вода была везде, кроме Урала. Когда вода прибывала, на высоких склонах Урала собирались и люди, и животные — медведи, волки, лисы, росомахи (священные звери, чьи шкуры и изображения хранят в домашних святынях). Целую неделю бушевала вода. Люди и животные вместе жили, и никто никого не боялся. На этой горе собрались разных родов и даже народов люди. После спада воды люди разошлись по разным юртам и стали жить родами. Один зырянин пришел из-за Урала (Нерапса ху) и во время потопа оказался с хантами на одной горе, после чего породнился с ними».
[Т.И.Хунзи (Озелова), п. Унтсыльгорт, р. М.Обь, 1989].
Сосьвинские манси считают, что во время потопа (ялпынг акв — ‘священная вода’) мось ёх спасались на горах Урала. Позднее мось и пор стали жениться друг на друге. По рассказам сынских хантов, пор ёх и мось ёх говорили на разных языках. Они воевали друг с другом, и мось ёх осталось меньше, так как многие из них погибли. Людей пор, наоборот, становилось все больше, поскольку к ним стали относить всех ‘приплывших людей’, в том числе послан ёх или похрын ёх — ‘народ проток’.
...
Е. И. Ромбандеевой записана еще одна легенда: во время «огненной воды», «людей из деревни Мувентес на Сакв-я, поклонявшихся предку-духу Паштор (Пастыр ойка), унесло далеко на Обь, в те места, где впоследствии возникла дер. Пашторские юрты» [28, с. 44].
Источник